К.ЛАРИНА: Итак, мы начинаем программу «Дифирамб».
Сегодня у нас в студии Народный артист Советского Союза, кинорежиссёр, сценарист, легенда отечественного кинематографа…
Э.РЯЗАНОВ: Страшно, аж жуть!
К.ЛАРИНА: Эльдар Александрович Рязанов. Здравствуйте, Эльдар Александрович!
Э.РЯЗАНОВ: Здравствуйте.
К.ЛАРИНА: Напомним нашим слушателям, что мы не только по радио, но и в Интернете, на сетевизоре нас транслируют. Так что, можете не только услышать Эльдара Рязанова.
Э.РЯЗАНОВ: Это вот это, да?
К.ЛАРИНА: Камера? Вот она, такая маленькая. Вот эта вот камера, да?
Э.РЯЗАНОВ: Да, понятно, да.
К.ЛАРИНА: Слушайте, мы не так сели.
Э.РЯЗАНОВ: Так давайте пересядем. А вы, друзья, как ни садитесь…
К.ЛАРИНА: Я занимаюсь режиссурой, Эльдар Александрович. Вы уж простите ради Бога!
Э.РЯЗАНОВ: Ну, ради Бога!
К.ЛАРИНА: Я Вас очень прошу пересесть на соседний стул.
Э.РЯЗАНОВ: На этот?
К.ЛАРИНА: Да. Можете? Давайте аккуратненько, не спешите. Всё нормально.
Э.РЯЗАНОВ: Ради Бога. Мне это раз плюнуть. Да.
К.ЛАРИНА: Пока Эльдар Александрович пересаживается, я хочу нашим слушателям напомнить средства связи, поскольку прямой эфир. Конечно же, мы ждём ваших вопросов на СМС: +7 (985) 970-45-45. Ну, телефон на всякий случай напомню также: 363-36-59. Кроме этого, есть твиттер, тоже можете им пользоваться. И в Интернете тоже я вижу, здесь идёт у нас такая «бегущая строка», тоже можете воспользоваться и тоже отправить какой-нибудь вопрос. А вопросов пришло много до начала программы на наш сайт по Интернету. И здесь, конечно, невероятное количество именно дифирамбов. Вас очень любят.
Э.РЯЗАНОВ: Всё это мы будем упразднять.
К.ЛАРИНА: Да, упраздняем, да. Но, тем не менее, главный вопрос. Я бы хотела начать с вопроса нашего слушателя. Наташа её зовут, она пишет из России: «Сейчас по каналу «Культура», - пишет она, - в «Линии жизни» режиссёр Соловьёв говорит о том, что нас закормили американским и нашим дешёвым кино и сериалами. Он говорит о необходимости создания национальной киносети. Нужна ясная, чёткая программа сохранения и развития российской кинематографии и государственной системы проката фильмов, с доступными билетами. Ну, я пони маю, что наверняка у Вас тоже есть по этому поводу свои размышления и переживания. Вот как сегодня индустрия кинематографа? В каком она состоянии находится?
Как сделать так, чтобы его а) снимали и b) видели?
Э.РЯЗАНОВ: Они его снимают, и, к сожалению, кто-то его и видит. Но это, к сожалению, потому что такое ощущение, что это полная безответственность и люди утратили. Они просто забыли, что были (неразборчиво), потом была великая американская кинематография, великая российская кинематография. И так далее. Это всё забыто сейчас.
Я в своё время тоже снимал фильмы, где действие происходило на помойке. Это были «Небеса обетованные». А сейчас всё на помойке, и люди, которые действуют там, тоже помоечные. Понимаете, они такие забытые понятия, как честь, совесть, благородство вообще, искренность, нежность – это всё забыто. Потому что это какие-то ужас питекантропы, которых невозможно вообще смотреть, не хочется.
К.ЛАРИНА: Правда жизни, говорят.
Э.РЯЗАНОВ: Да какая там правда жизни? А что значит, вот это самое то, что я делал картину про помойку, была неправда, что ли жизни? Она тоже была правда жизни. Так что, нет, нет, это ужас какой-то! Я не знаю, что с этим делать.
К.ЛАРИНА: А с чем Вы это связываете? Мы говорим, как я понимаю, о таком кино – депрессивном. Кто-то называет это чернухой, кто-то. Там разная терминология.
Э.РЯЗАНОВ: Я называю это помойкой всё.
К.ЛАРИНА: Это кино, которое не даёт никакого выхода человеку.
Э.РЯЗАНОВ: Да.
К.ЛАРИНА: Вот, как Вы думаете? Это же происходит не потому, что это востребовано.
Э.РЯЗАНОВ: Нет, нет. Это навязывают люди, у которых не осталось, по-моему, ни стыда, ни совести. Не знаю я. Понимаете, сейчас же ведь это вещь общедоступная.
Раньше была, так сказать, там цензура, там деньги…
К.ЛАРИНА: Ну, Вы ещё будете тосковать по цензуре?
Э.РЯЗАНОВ: Нет. Я не буду тосковать по цензуре, конечно. Но раньше всё это, тем не менее, были какие-то охранительные, да, чрезмерные, я всё это сам испытал на своей шее, так что, я всё это знаю. Но, тем не менее, всё-таки, нужно было окончить ВГИК, по крайней мере. Понимаете?
К.ЛАРИНА: То есть, получить какую-то профессию?
Э.РЯЗАНОВ: Получить профессию там, в общем, и так далее.
Нас учили потрясающие люди – мастера нашего советского кино, такие, как Эйзенштейн, Ромм, Козинцев, Пырьев и так далее. Понимаете, это всё. Ну, и тогда, если я начну рассказывать о том, как заботилось то поколение о наших, о нас, молодых, вообще сосунках, ну, это просто, так сказать, хочется плакать от умиления и счастья, понимаете? Вот такая вот была история. Это была передача нам всего этого хозяйства по наследству. Вот так вот.
А теперь, что? Откуда все эти люди взялись? Понимаете? Кто достал деньги, тот и шпаклюет, что хочет. Нет, это, к сожалению, какая-то безнадёжная ситуация. Вот эти все загадочные какие-то фонды, которые возникают, умирают. Какие-то люди, которых мы не знаем. И к нам вот там, я не знаю, ну, я могу Вам сказать, что я общаюсь там с Лёшей Германом, с Глебом Панфиловым, Петром Тодоровским, там и другими, с Вадимом Абдрашидовым. К нам никто же не обращается, сказать там: ну, помогите, посоветуйте что-то. Нет, нас не существует. Они нас просто списали. Всё! Нас нету!
К.ЛАРИНА: Может быть, это такой закон жизни, так происходит в каждом поколении? Помните V съезд, который всё…
Э.РЯЗАНОВ: Понимаете, при этом, при том, что так остались все, тем не менее: и Бондарчук, и Пырьев, и Михаил Ромм, которые были окружены уважением и достойно кончали свои дни в этом сообществе, в этом товариществе, которое было. Нет, нет, это совсем разные вещи. А мы выброшены на помойку просто, все. Просто гуртом.
К.ЛАРИНА: Ну, я бы так, конечно, не сказала.
Э.РЯЗАНОВ: Нет, нет, это так.
К.ЛАРИНА: На помойку?
Э.РЯЗАНОВ: Да, конечно. Я имею в виду, почему ведь никто из нас не делает кино? Никто! Понимаете? Вот из нашего поколения, а мы все что-то умели. Мы всё-таки, так сказать, занимали первые строчки в прокате там, и так далее, и так далее. Это исчезнуть совсем не могло. А это исчезло, благодаря тому, что…
Я не знаю ни одного человека, который там сейчас руководит кинематографом. Кто они? Откуда они взялись? Что они в этом понимают? Это вещь такая, понимаете, она на безрыбье и, извините за выраженье, соловей знаете, кто? Да?
Задница.
К.ЛАРИНА: Знаю, кто слышала.
Хорошо, но… В смысле, ничего хорошего.
Э.РЯЗАНОВ: Да, ничего хорошего нет.
К.ЛАРИНА: А чем же так объяснить такую невостребованность? Я не очень понимаю.
Э.РЯЗАНОВ: Я не знаю, я- то уж тем более не могу. Понимаете, я, например, просто, у меня были два проекта, которыми я был очень увлечён. Вот после фильма «Андерсен», хотел сделать фильм по книжке Кунина, замечательная книжка «Русские на Мариен плац». Это прекрасная книга, и я очень загорелся, понимаете?
К.ЛАРИНА: Про что?
Э.РЯЗАНОВ: Ну, это вообще книжка-то очень хорошая. Про то, как в центре ФРГ оказывается русский танк с вооружённым танкистом внутри и в центре ФРГ. Понимаете? Это такое приключенческое кино.
К.ЛАРИНА: Такая фантасмагория?
Э.РЯЗАНОВ: Нет, это не фантасмагория, это всё абсолютно правда. Потому что, ну, начало такое детективное. Там с гангстерами какими-то завязано. Но дальше это идёт просто невероятная бязь. И было, так сказать, прекрасно всё. Но кто-то мне сказал из крупных руководителей, что это уже сейчас неинтересно. Там о выводе наших войск из Германии. И это уже всё, эта тема отыграна, и так далее, и так далее. В общем, это их никого не заинтересовало. А потом у меня был второе проект, который я хотел сделать. Хотел экранизировать пьесу своего друга Григория Горина «Забыть Герострата».
К.ЛАРИНА: Очень актуальная вещь, кстати.
Э.РЯЗАНОВ: Замечательная вещь, очень актуальная! Никого это не заинтересовало. Причем, у меня уже был написан сценарий. И у меня уже была группа. После «Андерсена» у меня была дивная группа, так сказать, готовая, и, так сказать, стояла в конюшне и била копытом. Понимаете, рвалась в бой. Нет, нет, это всё пришлось спустить на тормозах. Это никого не заинтересовало, хотя вещь Гриши замечательная. Понимаете? Эта вещь на многие года, на века. Ну, это опять неформат. Я уж не знаю, что там они говорят по этому поводу.
К.ЛАРИНА: А кто «они»? Вот, как это происходит?
Э.РЯЗАНОВ: А я не знаю, кто.
К.ЛАРИНА: Вы куда приходите? Вот у Вас есть проект. И куда Вы его несёте?
Э.РЯЗАНОВ: Ну, я несу его или на телевидение там, куда-то на разные каналы: есть Первый, Второй там и так далее. Или в какие-то там Министерство культуры. Я пришёл в Министерство культуры мне Александр Алексеевич Авдеев, к которому я отношусь, и он ко мне хорошо, замечательно относится, как я понимаю. Он мне сказал: «Я Вас никак не могу оформить, потому что Вы не проходите как дебютант, и Вы не проходите, как ну, такое вот, элитное кино. Понимаете, кино для кино. Потому что Вы известный, и мы Вас не можем засунуть под какие-то эти рубрики. А других мы не имеем права поддерживать». Уж кто там издал это? Ну, и всё. Не имеют, значит, не имеют. Так я и остался. Ну, я могу много там называть людей, которые, так сказать, отфутболивали. Я и ходил к капиталистам, и к толстосумам. Ну, не интересует их. Не могу понять, почему их интересует то, вот эти «Яйца, как они? Судьбы, что ли? Не помню. Или там «Любовь-морковь», тогда почему их это интересует, я понять не могу.
К.ЛАРИНА: Потому что они деньги хотят получить. Понимаете, самое главное – прибыль.
Э.РЯЗАНОВ: Я Вам должен сказать, что мои фильмы приносили очень много денег стране, очень много, понимаете? Потому что я понимаю, что мой зритель, так же, как Феллини сказал, что «Мой зритель умер», мой зритель частично умер, но у меня частично за это время родился новый, молодой зритель.
К.ЛАРИНА: Вы извините меня, конечно, Эльдар Александрович, но я не могу не упомянуть этого в нашем разговоре, уж коль у нас такая печальная сегодня получается тема.
Э.РЯЗАНОВ: Нет, ну зачем?
К.ЛАРИНА: Ведь на Вас же паразитируют они, тем не менее. То есть, Вам лично они отказывают в возможности работать. Но на Вашем имени паразитируют. Я имею в виду попытки вот этих вот ремейков с культовыми названиями: «Служебный роман».
Э.РЯЗАНОВ: Ну, а что я могу сделать? Я их не смотрю, и всё просто. Всё, что я могу сделать, не принимаю в этом никакого участия. Они тоже как бы не отягощены желанием что-то мне показать. Зачем-то меня там привлечь, и так далее. Нет, они не отягощены. Они не хотят со мной встречаться.
К.ЛАРИНА: Ну, юридически у Вас никаких прав уже нет. Вы всё отдали все права на свои картины, или как?
Э.РЯЗАНОВ: Нет, у меня две картины, на которые я отдал права. Это мы с Эмилем были голодные годы. Это была середина девяностых годов, там, 93, 94, 95, когда мы на два фильма: «Ирония судьбы» и «Служебный роман». Значит, у нас один делец наш как-то уговорил нас. Меня Эмиль спросил: «Ну, ты будешь делать продолжение, или там ремейк какой-нибудь «Иронии судьбы»? Я сказал: «Да ты что? Я с ума, что ли сошёл?». А «Служебный роман»? – Тоже. Никогда в жизни! Ну, и всё. И вот на эти два фильма мы заключили.
К.ЛАРИНА: То есть, вот, сколько лет прошло с тех пор, да? И вот сейчас всё это аукнулось. И ничего сделать невозможно. Это, конечно, катастрофа.
Э.РЯЗАНОВ: Нет, а чего? Ничего сделать невозможно.
К.ЛАРИНА: А Вы смотрели эти фильмы?
Э.РЯЗАНОВ: Нет.
К.ЛАРИНА: Нет?
Э.РЯЗАНОВ: Нет, нет, ну, я смотрел «Иронию судьбы» Бекмамбетова. Там же дело заключается в том, что Бекмамбетов приходил ко мне за несколько лет до этого. У него был очень хороший проект по поводу «Иронии судьбы». Я сказал: «Всё, что будет зависеть от меня, я Вам помогу». Но потом это куда-то ушло в песок. А проект у него был очень простой: берётся истории я, значит, нашего сценария с Брагинским, ну там только происходит одна подмена: там, значит, вот приходит молодой человек, ну, считайте там Мягков в квартиру, а там лежит голая пьяная женщина. То есть, все друзья Лукашина – они все женщины. Вот и всё, только одна такая деталь. И я подумал: «Боже! Какая прелесть! Как просто!». Но это умерло, этого вообще нет. И так далее. Вот и всё.
Давайте перейдём на другое, потому что разговор, ну, мне не хочется толочь воду в ступе, и раздражаться лишний раз, и бессмысленно раздражаться. И мне ещё очень многое не нравится при этом, не только кино. Вокруг кино тоже мало приятного, когда я сегодня узнаю из передачи, что там какое-то военное училище в Петровском округе Петербурга в полном составе в восемь утра пришли со знамёнами, и будут голосовать, как один, за Валентину Ивановну Матвиенко, я думаю: «Да что ж они, неужели они не понимают, что это смешно. Что они же просто работают на мельницу Димы Быкова, который просто, не знаю, как он успевает всё это» А эти храмы, посвящённые Путину? Которого отождествляют вообще, отождествляют с Богом.
К.ЛАРИНА: Это что такое? Это я первый раз слышу.
Э.РЯЗАНОВ: Ну, как? Это вот Вы-то отдыхали . Нельзя уезжать в отпуск.
Нет, какой-то единоросс выступил, и это не получило отповеди. Никто не прислал за санитарами, значит, с психичкой, чтобы приехала срочно. Он выступил с инициативой создать в нашей стране храмы, посвящённые богу Путину. Ну, дальше я умолкаю, и отдаю, так сказать, дань Диме Быкову.
К.ЛАРИНА: Ну, мы же так жили, Эльдар Александрович. И это было всё всерьёз. Никто и не смел смеяться над такими вещами.
Э.РЯЗАНОВ: Нет, но это всё ушло, недаром эти годы прошли. Но ведь они же прошли, и мы это всё похоронили. Понимаете? Мы сейчас можем ездить за границу, то, чего было невозможно. Ну, и так далее. Мы можем что-то высказывать даже, в меру дозволенного.
Я Вам должен сказать, что вот сегодня у нас как раз годовщина вот этих августовских дней. И я Вам должен сказать, что мне там в ту пору довелось общаться с Борисом Николаевичем Ельциным, которым я восхищался, потому что он был абсолютно чистый человек, обуянный идеей демократии. Понимаете? Демократии!
Я помню, какая у нас была, значит, с ним беседа. Я сделал несколько передач.
К.ЛАРИНА: Да. Это на REN TV были программы, да?
Э.РЯЗАНОВ: Нет, они были на Первом канале. Они делались там через REN TV, но…
К.ЛАРИНА: Кстати, по-моему, было чуть ли не первое интервью в такой домашней обстановке.
Э.РЯЗАНОВ: Нет, это было первое, второе, третье, были три интервью. Одно было в 91-м, другое – было в 93-м, и последнее было уже перед последними выборами. Понимаете, так сказать, когда, значит, «Танцуй, а нетто проиграешь» там.
К.ЛАРИНА: 96-й год. Да?
Э.РЯЗАНОВ: Да, да. Ну вот, поэтому и я Борису Николаевичу говорю: «Как же Вы могли, у Вас в 93-м году была полнота власти, когда ГКЧП-ты, там руцкисты и хасбулатовцы были там в тюрьме, и так далее. Вот Вам их выпустили как бы на поруки, я не знаю. И почему Вы тогда не запретили, подобно немцам, которые запретили нацистскую партию, почему Вы не запретили Компартию? У Вас было бы совершенно, прошло бы абсолютно легко и свободно, потому что была полнота власти». Я это очень хорошо помню.
К.ЛАРИНА: И настроения в обществе ещё были очень важны.
Э.РЯЗАНОВ: И он сказал: «Ну, Вы знаете, я хотел, чтобы всё было демократическим путём». Ну, он потом хлебал за этот демократический путь. Но это говорило о том, тогда ведь я должен был делать это второе интервью. И он меня пригласил. И он сказал: «Вы знаете, я слышал, что у Вас очень серьёзно больна жена. Давайте, отложим тогда интервью на какое-то позднее время.
Во-первых, я был потрясён: я тогда был в первый и в последний раз в кабинете президента в Кремле. И я был потрясён его заботой. Как ещё можно было сказать?
Я сказал: «Нет, Борис Николаевич, Вы знаете, я всё-таки думаю, что лучше мне работать, чем вообще там сидеть и пестовать своё горе. Поэтому давайте, мы будем это дело снимать».
К.ЛАРИНА: Эльдар Александрович, я Вас должна остановить. Вы меня ради Бога простите – давайте, мы прервёмся. У нас сейчас Новости. Да? Потом продолжим.
Э.РЯЗАНОВ: Опять Новости? Ну, чего же!
---
К.ЛАРИНА: Мы продолжаем наш разговор с Эльдаром Александровичем Рязановым.
Э.РЯЗАНОВ: Можно на минуточку вернуть к Борису Николаевичу Ельцину?
К.ЛАРИНА: Конечно, я как раз хотела Вас к этому вернуть.
Э.РЯЗАНОВ: Потому что я Вам должен сказать, что я абсолютно, я там чувствовал себя с ним, Я, во-первых, ни в чём независим, у меня не было никаких выгод и желаний – это меня всё не интересовало. Мы разговаривали с ним на равных. И он мне разрешал говорить такое, что он, думаю, вряд ли кому другому разрешил бы.
Ну, я ему задал вопрос: пожалуйста, скажите, какого своего поступка Вы больше всего стыдитесь, и каким своим поступком Вы больше всего гордитесь? Вот, как Вы думаете, это уже никто не помнит, а это всё было в эфире там, и так далее.
К.ЛАРИНА: Про Чечню он, по-моему, сказал?
Э.РЯЗАНОВ: Нет, нет. Он сказал, что «Стыжусь я больше всего, что снесли Ипатьевский дом. У меня было достаточно уже воли, и я пошёл на поводу. И, в общем-то, разрешил снести, и я себе этого простить не могу».
А поступок, которым он больше всего гордится, - это, когда я положил свой партбилет на этом самом совещании на стол президиума.
И я помню этот кадр, как идёт Ельцин через зал, который его ненавидит, просто не знает, как его разорвать. И как он с несгибаемой спиной кладёт действительно этот партбилет, и идёт через весь зал напрямки, напролом. Понимаете? Я тогда восхитился и подумал: «Боже мой! Какое счастье, что у нас такой президент».
Так что, понимаете, это всё неоднозначно. Мы тогда были очень увлечены.
Конечно, сейчас мы все переживаем ужасное разочарование вообще во всех этих делах. Но я могу сказать, что я, если думать о том, я очень многие поступки Ельцина одобряю. Но единственное, что я не могу ему простить, это то, что он назначил такого преемника…
К.ЛАРИНА: Которому ничего не стыдно.
Э.РЯЗАНОВ: Который, во-первых, просто поднял опять, так сказать, то, что было отодвинуто историей – слой этих жадных, страшных, тёмных людей, которые представляли у нас самые страшные, злые силы, за которыми стоят толпы казнённых, окровавленных и так далее, и так далее. Вот, чего я простить ему не могу, к сожалению. А так, я должен Вам сказать, что всё, и, благодаря Ельцину, все ездят куда-то, и там какие-то продукты у нас есть. И так далее, и так далее. Это все уже забыли, что это заслуга, в первую очередь, Бориса Николаевича.
Он был абсолютно беззлобен. Он не посадил из чувства мести ни одного человека. Не наказал ни одного человека. Он был слишком для этого мощен, широк и прекрасен.
К.ЛАРИНА: А чем Вы объясняете, что сегодня масштаб личности совсем другой? Может быть, это историческая закономерность?
Э.РЯЗАНОВ: Я не политолог, понимаете?
К.ЛАРИНА: Нет, может быть, я скажу Вам так, не только в политике, но и вообще, и в искусстве. Разве нет?
Э.РЯЗАНОВ: Ну, в искусстве я думаю, это какие-то цикличности всё-таки там существуют, наверное. Я не знаю про это. Я не буду это объяснять, потому что я невольно должен залезать не в свой департамент.
К.ЛАРИНА: Вы уже столько наговорили, столько наговорили!
Э.РЯЗАНОВ: Ну, я да, я, так сказать, чего там! Короче говоря, я бы хотел, чтобы у меня осталось время, чтобы я стихи свои почитал. А то вообще, так сказать, у нас народ–то даже не подозревает, что я поэт, вообще-то. Знаете.
К.ЛАРИНА: Обязательно, да. А хотите, давайте сейчас прочитаем!
Э.РЯЗАНОВ: Да. Вот, видите вот это? Можно? Я хочу показать вот это. Да, «Музыка жизни». Это телевизионный фильм, где я читаю свои собственные стихи. Вот он. Я его сейчас подарил Ксеничке Лариной, которую я очень люблю, и очень рад с ней встретиться, хотя тема у нас не очень приятная.
Ксеничка, это Вам!
К.ЛАРИНА: А Вы тогда и про эту скажите книгу.
Э.РЯЗАНОВ: Ну, эта книжка такая, она как бы экспериментаторская, потому что это такой своеобразный мастер-класс. «Жестокий романс» называется. Это о том, как делать картину по пьесе Александра Николаевича Островского «Бесприданница». Здесь полностью напечатана пьеса, без купюр, и так далее, и так далее. Потом дальше идут мои размышлизмы, так называемые, о том, как это делать, снимать, и так далее. И потом идёт сценарий режиссёрский, что осталось от пьесы, как это всё было воплощено. Потом опять какие-то мои размышлизмы. Потом идёт такой рассказ о том, как вообще никто не принял эту картину абсолютно, просто в штыки её критика приняла. То есть, её просто танками, из зениток.
К.ЛАРИНА: А за что?
. Э.РЯЗАНОВ: Не знаю, не знаю. Вот за что. Но это абсолютно не было газеты, просто страницы, полосы. Там, «Литературка», «Правда», там, «Известия», и так далее, и так далее – все просто выпускали обоймы яду по поводу этого фильма. Всё осталось. Где эти критики? Кто они? Где? Что? А картина продолжает идти, жить и так далее, и так далее.
И вот здесь кончается эта книга тем, что после сценария, который тоже отличается от фильма довольно сильно, ещё идут там мои размышлизмы, и вообще рассказ о том, как писали критики про пьесу Островского, когда она появилась вообще.
К.ЛАРИНА: При жизни Островского, да?
Э.РЯЗАНОВ: При жизни Островского. Что о ней писали, как они выдрючивались. У меня такое ощущение, что это те же самые критики, которые потом полоскали картину Протазанова, от которой я в восхищении.
К.ЛАРИНА: Там, где играла блистательная Нина Алисова. Ой!
Э.РЯЗАНОВ: Алисова, Кторов там играл.
К.ЛАРИНА: Прямо шубу бросал.
Э.РЯЗАНОВ: Да, шубу бросал. Ну, это всё было замечательно.
Ну вот, я сбился. Короче говоря…
К.ЛАРИНА: Все критики одинаковые во все времена..
Э.РЯЗАНОВ: Короче говоря, и потом, значит, здесь идёт DVD с фильмом, который смотрите и получайте удовольствие. Потому что я этой картиной очень горжусь. Она, я считаю, одна из моих лучших картин.
К.ЛАРИНА: Вообще, критик профессия, конечно, неблагодарная. Но что делать? Она тоже нужна.
Э.РЯЗАНОВ: Ну, она нужна, не знаю, кому, правда. Я думаю, что, в первую очередь, критикам. Вот ведь в чём дело. Понимаете? Они должны думать тоже о публике, между прочим.
К.ЛАРИНА: Подождите, ну надо же рассказать о том, что хорошо? Допустим, я вот люблю рассказывать с восторгом о том, что мне понравилось. Или наоборот, сказать: «Какой это ужас, товарищи! Это такая пошлятина!» Вот мы сейчас в первой половине занимались критикой, когда Вы говорили про современное кино, помоечное. Ну? Ну? Чем Вы отличаетесь от Латунского там, условного, который мог бы разругать какой-нибудь фильм Эльдара Рязанова?
Э.РЯЗАНОВ: Ну, Латунский, между прочим, гробил Булгакова, понимаете? А сейчас нынешняя критика гробит Рязанова. Понимаете? Извините, что я так себя нескромно поднимаю, но в принципе это одно и то же. Понимаете, этих латунских очень много.
Ну вот, и поэтому я хочу вернуться всё-таки, тем не менее, к стихам.
К.ЛАРИНА: Раз уж мы говорим о том, что мы сейчас на столе разложили, вот томик стихов Эльдара Александровича Рязанова. Он там сделал закладочки. Очень хотел прочитать несколько стихов своих вам, дорогие друзья. Давайте, мы сейчас эту возможность Эльдару Александровичу предоставим.
Э.РЯЗАНОВ: Давайте. Спасибо.
Значит, ну вот, я хочу прочитать для начала такое стихотворение, которое называется «Трамвай».
(Стихотворение «Трамвай»)
Вот такое. Или, скажем, вот есть монолог художника. Такое стихотворение, которое, значит, слово «Художник», конечно, берётся в кавычки.
(Стихотворение «Художник»)
Или вот такое, например, стихотворение:
(Стихотворение «Мы опускаем тормоза»)
Вот такое, скажем стихотворение.
Или… Ну, тут у меня отмечено стихотворений значительно больше, чем размер передачи. Но вот это я тоже хотел бы прочитать.
(Стихотворение «Я в мир вбежал легко и без тревоги»)
К.ЛАРИНА: Какие все грустные стихотворения у Вас, Эльдар Александрович.
Э.РЯЗАНОВ: Нет. Ну, почему же все? Ну, не все.
Вот «Музыка жизни» есть такое стихотворение.
К.ЛАРИНА: По названию как раз вот этого стихотворения этот диск.
Э.РЯЗАНОВ: (Стихотворение «Музыка жизни»)
К.ЛАРИНА: Эльдар Александрович, а можно я задам Вам вопрос? Потом ещё прочтёте стихотворение.
Э.РЯЗАНОВ: Да.
К.ЛАРИНА: А кто Вас вообще к поэзии приучил?
Э.РЯЗАНОВ: Меня? Ну, просто любовь. Я как-то с детства любил стихи.
К.ЛАРИНА: Потому что у Вас поэзия присутствует во всех фильмах. А потом и своя появилась поэзия, которую Вы обнародовали. То есть, не было человека, который мог бы быть Вашим таким проводником?
Э.РЯЗАНОВ: Я к Константину Симонову пришёл, когда мне было 16 лет. Я пришёл с улицы, по звонку. Узнал в справочном бюро его телефон. Это был 44-й год. Понимаете? Мне было 16 лет. И я принёс ему просто с улицы свои стихи, тетрадочку такую.
К.ЛАРИНА: Вы тогда писали стихи? Да?
Э.РЯЗАНОВ: Я пописывал, пописывал стишки. Это были такие упаднические стихи. Там:
«Я на земле, как пассажир в вагоне,
Зашёл и вышел. Мне далёкий путь.
Родная, вы такая… Поймите
Пока есть время, можем мы кутнуть».
Это была полная ерунда, потому что мне кутнуть было не на что. Родной не существовало ещё вообще и в помине. Вот такое стихотворение. У меня на него написан романс, и мы с Эммой его поём, кстати вот в этой картине.
(Стихотворение «Хочется лёгкого, светлого, нежного»)
Это нам написал Алексей Гарнизов дивную музыку. И мы там с Эммой поём. Вообще, это было страшное дело.
К.ЛАРИНА: Что Симонов-то сказал? Скажите уже.
Э.РЯЗАНОВ: Симонов сказал, что надо иметь собственную интонацию. Значит, это было для меня внове, потому что мне было 16 лет. Я понятия не имел вообще. Там были у меня такие упаднические стихи. Я понимаю, что не может быть. Я одно стихотворение написал в подражание Симонову: «Так убей же его, убей!». Но это была война, понимаете? Я, когда шёл к Симонову, я помню, значит, он меня принял просто с улицы, без какой бы то ни было там подсказки. Тогда он был самым популярным поэтом.
К.ЛАРИНА: То есть, Вы ему позвонили по телефону?
Э.РЯЗАНОВ: Я позвонил ему по телефону, сказал: «С Вами говорит Рязанов. Я – студент первого курса. Вот у меня есть тетрадочка стихов. Я бы хотел Вам их показать».Он говорит: «Ну, приходите». А потом я пришёл, принёс. Он говорит: «Ну, приходите дня через четыре». Я пришёл через четыре дня. Он меня принял. Он мне сказал нелицеприятные слова. Он не лебезил, так сказать, не юлил. Сказал, что надо иметь свою интонацию, свой голос. Это было всё для меня внове, потому что я понятия не имел. Я самоучкой там писал какие-то стихи. Я ушёл совершенно не обиженный.
К.ЛАРИНА: Ну, он же не сказал Вам «Не пишите». Да?
Э.РЯЗАНОВ: Нет, нет, он мне не сказал. Нет! Нет!
Ну вот, например, я хочу Вам прочитать из кинофильма «Старые клячи». Там на мои стихи поют эти старые клячи вот это стихотворение. Вот это я сам не понимаю, откуда оно взялось, потому что это такое с народными корнями. Понимаете? Откуда это во мне? Я, в общем, не деревенский житель.
(Стихотворение «Мчатся годы-непогоды»)
К.ЛАРИНА: Тоже печальное стихотворение.
Э.РЯЗАНОВ: Ну, какое же оно печальное?
К.ЛАРИНА: А Вы его писали как песню, или как стихотворение? Вы его писали специально для фильма?
Э.РЯЗАНОВ: Нет, я его написал. Я просто дал Вале Толкуновой, чтобы она отдала какому-нибудь композитору. Но у неё руки не дошли, в общем.
И поэтому я Вам сейчас прочитаю такое вот стихотворение. «Сверстнику» называется.
(Стихотворение «Сверстнику»)
К.ЛАРИНА: Замечательное это стихотворение. Это просто история русского пути. Да? Сколько пережито!
Э.РЯЗАНОВ: Ну да, ну они разные все стихи. Ну, я не знаю, что Вам ещё тут…
К.ЛАРИНА: Смотрите, у нас остаётся 4 минуты.
Э.РЯЗАНОВ: Ну вот, я Вам читаю последнее стихотворение. «Юбилейное» называется. Я просто понимаю, что после каждого юбилея, которые я отмечаю регулярно, нужно выступать с последней речью. Меня всегда заносит. Я думаю: надо написать стихотворение на все случаи жизни. Я написал стихотворение, которое можно будет читать, когда тебе будет сто лет, сто двадцать лет, сто пятьдесят лет. Ну, и так далее…
Называется оно «Юбилейное»,.
(Стихотворение «Юбилейное»)
К.ЛАРИНА: Да, я помню это стихотворение. Даже был какой-то юбилей у Вас, и Вы читали его со сцены.
Э.РЯЗАНОВ: Ну да, наверное. А чего же? Я стихи читаю иногда. Я просто не буду больше читать. Я почитал бы ещё, потому что, знаете, никто не любит…
К.ЛАРИНА: А Вы сейчас пишете?
Э.РЯЗАНОВ: Ну, пишу тоже, но редко сейчас.
К.ЛАРИНА: На книжку на новую будут стихи? Наберётся?
Э.РЯЗАНОВ: Ну, ещё не исчерпано то, что было раньше написано.
К.ЛАРИНА: Потому что, я так понимаю, что это Ваш основной вид творчества. Вы пишете.
Э.РЯЗАНОВ: Да, пишу книги. Пишу книги. У меня их много сейчас просто, штук 20 уже вышло.
К.ЛАРИНА: Эльдар Александрович, мы должны привет передать Эмме, нашей музе, которая строго будет оценивать нашу работу сегодня в эфире. (Смеётся).
Э.РЯЗАНОВ: О чём Вы говорите? Если бы Вы знали, как она меня накачивала! Чтобы я не порол каких-то вещей, типа, что страна большая и будет гнить долго, и так далее. Но я не говорил этих слов.
К.ЛАРИНА: Ну, я надеюсь, что Эмма не сильно будет на нас ругаться.
Э.РЯЗАНОВ: Я тоже надеюсь: я свято тут соблюдал её заповеди.
К.ЛАРИНА: Эммочка, спасибо Вам большое за то, что Вы тоже нас слушаете. Я знаю, что Вы – постоянный слушатель «Эха Москвы», как и Эльдар Александрович Рязанов. Поэтому Вы с нами сегодня вот здесь присутствуете, в студии. Огромный Вам от всех от нас привет – и от Алексея Венедиктова, и от всех наших журналистов, от всего нашего коллектива!
Э.РЯЗАНОВ: А мы очень благодарны «Эхо Москвы», потому что оно очень поддерживает наш клуб.
К.ЛАРИНА: Клуб «Эльдар». Кстати, да, приходите, товарищи.
Э.РЯЗАНОВ: Да, приходите. У нас замечательные вечера. Мы прикормили, если можно так назвать, свою публику. У нас замечательная публика, которая на уровне тех людей, которые выступают. А выступают у нас только те люди, которые, ну, единицы, которые я могу назвать, кто у нас был. У нас был там Жванецкий, у нас была Бэла Ахмадулина, у нас Юрский читал стихи Бродского. У нас Алла Демидова читала стихи Ахматовой, Цветаевой. Света Крючкова тоже читала об Ахматовой, Цветаевой, сейчас будет читать о Марине Петровых. У нас просто замечательные вечера!
К.ЛАРИНА: Так что, приходите в клуб «Эльдар». Ну, а мы всегда стараемся рассказать об этих вечерах и анонсировать всё, что происходит в Вашем доме.
Спасибо Вам огромное, Эльдар Александрович. Я, конечно же, здоровья Вам, прежде всего, желаю. И надеюсь, что мы ещё побарахтаемся.
Э.РЯЗАНОВ: Спасибо.
К.ЛАРИНА: Ладно? Давайте!
Э.РЯЗАНОВ: Барахтаться-то мы можем, только в чём?
