Мне кажется, что это произвол, что это совершенно анекдотический
процесс, когда ни один здравомыслящий человек не может поверить, что это
правда. Я так и представляю себе эту картину. Вот двое заключенных.
Ночью их отпускают из тюрьмы, и они с канистрами на цыпочках идут к
какой-то ближайшей цистерне, перекачивают оттуда нефть, а потом идут к
каким-то другим цистернам и переливают эти две канистры туда. И так
продолжается семь лет. Они сидят, ночью охранники их выпускают, и они
пытаются украсть 350 млн тонн у самих себя. И еще, по-моему, их обвиняют
в том, что они не уплатили налоги с тех денег, которые выручили с этих
350 млн тонн.
Это все ахинея, недаром на заседаниях в Хамовническом суде публика смеялась. Это поразительно.
Я должен сказать, что у Сталина, который тоже проводил неправедные
процессы, обвинители были покрепче и поумнее. Я имею в виду, в
частности, 1937 год. Тогда многие верили, что все эти преданные
коммунисты, которые сидели в царских тюрьмах, на самом деле были
шпионами — японскими, немецкими, американскими, какими угодно. Тогда
было организовано покруче. Понимаете? А это очень бездарно было
организованно.
— Когда к власти пришел Дмитрий Медведев, все заговорили об
«оттепели». И это на фоне того же приговора Ходорковскому и Лебедеву,
арестов оппозиционеров и так далее. Как-то одно с другим не вяжется…
Я не могу упрекнуть Медведева в том, что все, что он говорит,
неискренне. Он действительно, как мне кажется, в это верит. Просто рядом
находится очень сильный человек, который сильнее его, как я думаю. Но я
могу только предполагать. Я туда не вхож, слава Богу, и ничего не знаю.
Но на самом деле все оказывается только словами.
— А как вам подсказывает ваш жизненный и творческий опыт, что будет в ближайшие годы со страной? Что будет с нами?
Очень давно, в 1960 году, один мой приятель сказал: «Страна большая и
гнить будет долго». Он даже не представлял, насколько точен этот
диагноз, насколько долго все это будет. Когда во Франции хотели повысить
(и в конечном итоге повысили) пенсионный возраст на два года, чтобы
люди уходили на пенсию не в 65, а в 67 лет, вся страна вышла на улицы,
на баррикады. Нам это не грозит, потому что наш народ демонстрирует
полное безучастие ко всяким социальным и гражданским справедливостям и
несправедливостям. У меня ощущение, что всем на все глубоко наплевать.
Поэтому я вообще не верю в то, что когда-то что-то повернется в хорошую
сторону.
— И последний вопрос. Творческая, интеллектуальная элита
сейчас стала выступать по поводу процесса Ходорковского, по различного
рода протестным акциям. А ведь долгое время она молчала. Мы помним, как
Путин встречался с интеллигенцией и ему поддакивали все, кроме Шевчука.
Как вы считаете, почему сегодня о процессе Ходорковского заговорили
люди, которые считаются интеллектуальной элитой России?
Этого я не знаю. Я думаю, что, когда шел первый процесс
Ходорковского… В нашем народе вообще существует органическая ненависть к
богатым. Это было воспитанно в советское время и, как мне кажется,
сохранилось в народе. Поэтому первый процесс Ходорковского лично у меня
вызывал такие чувства и мысли.
Да, я понимал, что почти все олигархи сколотили свои огромные
состояния ну как бы не совсем честным путем. Понимаете, все. Тогда
почему посадили только одного? Почему не сидели рядом с ним Абрамович,
Прохоров, Дерипаска и другие (я их всех не помню)? Было понятно, что это
что-то избранное, что-то несправедливое. Потому что либо всех надо
сажать, либо никого не трогать.
Там была очевидна личная месть одного из главных действующих лиц в
нашей стране. Так говорят. И я думаю, что, наверное, это правда.
А сейчас… Я вам описал достаточно красочно, как они воровали эту свою
нефть — 350 млн тонн! Им бы даже семи лет на это не хватило. Им лет 40
надо было бы этим заниматься. Ну как может человек сам у себя красть?!
Зачем?! Почему?! Это абсолютная ахинея, которая вызывает негодование,
смех — сардонический, естественно.
Наверное, чересчур перегнули палку. Поставили на роль судьи и
прокуроров каких-то кретинов, я даже не знаю, как их иначе назвать. Вот и
все.