Так гуляли, уж так гуляли – давно такого не припомню. Восьмидесятилетие Эльдара Рязанова отмечали как всенародный праздник. Не официальный день календаря, а что-то вроде Нового года. Когда всё настоящее: ёлка живая из леса, пирогов напекли и по телевизору – «Ирония судьбы». И все говорят друг другу самое лучшее – от сердца и всего самого лучшего желают от души. А всё потому, что правду говорить легко и приятно.
Эльдар Рязанов – всенародная любовь. Если у него есть доброжелатели, то, скорее всего, в своем кругу. Во-первых, конечно, завистники, во-вторых – те, кому выпало большое трудное счастье работать с ним бок о бок. Рязанов – чемпион по киданию тяжелых предметов и нерадивых сотрудников. Ежели на пути его к искомому результату кто-то не успел вовремя в сторону отбежать, Эльдар Александрович может рубануть с плеча под корень, щепки же, бывает, разлетаются повсюду, раня ни в чем не повинных. Рязанов, как известно, не чужд изящной словесности, и если достанут, может огласить свое мнение в мегафон, в микрофон, просто покрывая шум неслабым голосом, в самой что ни на есть доходчивой форме. И нет обстоятельств, которые могли бы заставить его соблюдать политес. Помню на последнем безумном и легендарном съезде Союза кинематографистов его хотели выбрать Председателем. Уговорили – он согласился, хотя знал, что это в чистом виде исполнение долга спасателя, безрадостное и неблагодарное. Вышел на трибуну, исполненный намерений самых благих, какие ещё посещают таких, как он (привет, дуралеи!). И не смог удержаться: крикнул зарвавшемуся клакеру из пламенных подхалимов Председателя, переизбираться не желавшего, «Сволочь!». После чего снял свою кандидатуру. Зато снял фильм об Андерсене, о котором мечтал всю жизнь.
Ещё Эльдар Александрович гениально топает ногами. Если учесть масштаб его творческой личности и накал благородной ярости, овладевающей им, когда разгуливаются нерадивые, нужно считать необъяснимым с научной точки зрения (то есть чудом) тот факт, что за много лет трудов Рязанова на съемочной площадке Земля не сошла с орбиты. Но кое-что на ней необратимо изменилось. Не на всей, к сожалению, но всё-таки на одной шестой части суши. Времена, в которых ворочался Рязанов, были к нам добрее, чем могли бы, и уж точно, чем собирались. Может быть, с его фильмами мы и выжили – как люди.
Недоброжелатели у Эльдара Александровича, несомненно, были в рядах начальников искусства кино. В праздничных интервью и осаннах много говорили о том, как то запрещали, это не велели, здесь урезали, а там и вовсе начисто удалили. «Меня втаптывали в грязь, по мне ездили бульдозерами», - неностальгически припомнил юбиляр. И хитрить ему приходилось, и сквозь стены проходить – обыкновенные приключения режиссера в России. Однако, более всего не доброжелать Рязанову начальники должны не за то, что им удалось – тут естественнее испытывать благодушие победителя, - а за то, что ничего у них ровным счетом не получилось. Рязанов знает, где у его фильмов шрамы, но то, что он хотел сказать, в них и сказалось. Опять же наблюдались явления, ни с какой точки зрения не объяснимые – то есть чудесные. Как, к примеру, получилось, что для Гостелерадио (!), хоть и с боями, но всё-таки был снят и по телику всенародному показан фильм «О бедном гусаре…»? Неужели в безжалостном и гомерически смешном портрете душных сороковых века XIX тогдашние бдительные телезаведующие не разглядели своего времени – душных и мелочных 70-х века XX? Это вряд ли, сказал бы товарищ Сухов. Остается предположить, что под влиянием фильмов Эльдара Рязанова и недоброжелатели его временно и частично как бы очеловечиваются: и надо бы зарезать беззаконное это кино, но уж больно здорово смотрится – пусть живет.
Из удивительного, творящегося вокруг Эльдара Александровича, следует отметить ещё вот что: после юбилея, когда отзвучали фанфары, интерес и любовь к нему всенародные сохранились в тонусе, какого мы обычно достигает только на коротких дистанциях. Это, наверное, потому, что чем дальше в лес, тем выше цена натуральных вещей. Чистой воды – не очищенной, а просто чистой; дерева – не шпона, оклеивающего черте что – а цельной, прочной, насквозь деревянной доски. В составе Эльдара Рязанова нет ни грамма синтетики, ни молекулы «заменителей». Чисто человек. Натуральный, а значит нормальный. А от этого – очень прочный. Вот и хочется сегодня выбрать его на все существующие должности сразу, чтобы вывел из наглого иллюзиона на ясный огонь. Жаль. Не пойдет он в начальники. А пошел бы – ещё бы жальче было. Его беречь надо. Он у нас такой один.
Только он мог в свое время на съемках выкрикивать в мегафон свои изящнословесные максимы, имея при этом на голове полосатый вязаный берет с детским помпоном, - так, что это никому не казалось ни клоунадой, ни пижонством.
Только он может сказать: я снял такие-то картины, вам они не нравятся, но это хорошие картины, когда-нибудь вы это поймете – так, что хочется жить долго в ожидании им обещанного, а значит верного «когда-нибудь».
Только он может в свои восемьдесят со сцены при набитом зале прочесть стихотворное признание в любви к жене – так, чтобы это никому не показалось ни нескромным, ни стыдным, ни фальшивым, и чтобы Эмма слушала, как будто они наедине друг с другом, и это – впервые. Потому что он нормальный полностью натуральный человек. Мера вещей.
