У НАС С ЭМИЛЕМ БРАГИНСКИМ БЫЛА ПЬЕСА «ИРОНИЯ СУДЬБЫ», которая прошла по многочисленным театрам страны. Это был водевиль с элементом буффонады. В 1974 году я задумал ставить по этой пьесе фильм. В то время я как бы искал иное направление в комедийном жанре – хотелось поставить фильм лирический, чуть грустный, ностальгический о людях не очень счастливых, и чтобы в нем непременно звучало восемь песен на стихи Пастернака, Цветаевой, Ахматовой, Киршона, Евтушенко, Львовского. Я пригласил – такая была странная идея – четверых композиторов: Андрея Петрова, Яна Френкеля, Исаака Шварца и Микаэла Таривердиева – с тем чтобы каждый написал две песни. Но, видимо, такой «колхоз» не слишком пришелся мэтрам по душе, и под благовидными предлогами трое отказались. Остался только Таривердиев, чему я был безмерно рад.

Песни-романсы, созданные им, отмечены знаком его прекрасного поэтического, тонкого дарования и, кроме того, единством стиля, что оказалось очень важным. Мелодии Таривердиева, контрастируя с комедийным ходом фильма, придали ему своеобразную стереоскопичность. На контрасте зрительного и звукового образов родилась особая атмосфера фильма, очень человечная, близкая многим людям, в этом, наверное, и состоит тот «секрет долголетия», о котором все говорят. И поэтому я считаю Таривердиева одним из главных авторов фильма. Таривердиев замечательно знал и глубоко чувствовал поэзию, хотя и не шел у нее на поводу. Те его романсы, что я слышал, и особенно те, что написаны к нашему фильму, не похожи один на другой, но каждый отражает индивидуальность поэта. В то же время все они чисто таривердиевские, их не припишешь другому автору.

После завершения съемок мы реже виделись с Микаэлом, но я сохранил к нему самые добрые чувства. При том что мы с ним самые разные люди. Как-то мы отдыхали вместе в Пицунде, он уплывал в море часа на два, а потом таскал меня в воду, учил кататься на водных лыжах. И, надо признаться, совершенно безуспешно. Я все время тонул, только хохол торчал из воды… Так вот, Микаэл из тех людей, в чьей абсолютной человеческой порядочности, верности и дружбе у меня не было никаких сомнений…