Людмила Гурченко: - Все началось на дне рождения Эльдара Рязанова. Это был чудный день рождения! Потому что Эльдар собирает всегда очень добрых людей. Там была очень доброжелательная атмосфера. Мы все расслабились и счастливо гуляли: пели, танцевали. И я была в ударе. Я не пью и не курю, поэтому «удар» был естественным. И там был Михаил Швыдкой. И он сказал: «Люся, вам надо сниматься». Он так это сказал, что с меня слетела треть моего возраста. Я ответила: «Да, я еще могу сниматься, как это было двадцать лет назад». А потом подумала: «А кого играть? Вот, кого бы сейчас, в наше время, мог играть Смоктуновский?». Швыдкой сказал, чтобы мы написали заявку на господдержку. Мы поговорили и разошлись. А потом Михаил Ефимович позвонил и спрашивает: «Ну, что, вы написали заявку?». И я подумала: «Почему бы нет? Что ж я сижу, тихо старею в углу». Мы с моим мужем и продюсером Сернеем Сениным написали первую заявку. Она не подошла. Написали вторую - не годится. И тогда мы вспомнили об Олеге Аккуратове - невероятно талантливом музыканте, слепом от рождении. Когда нас с ним познакомили, я была поражена - я с ума схожу перед его талантом! Он играет и классику, и джаз, и поет. В 13 лет он записал свою первую пластинку. Сейчас Олегу 20 лет, и он, к сожалению, лишен культурного общения, которое ему так необходимо. Отец парня забрал его из интерната доя того, чтобы существовать на его инвалидную пенсию. Они живут в деревне под Ейском. Специально для Олега сколотили джаз-банду в деревне. Он сыграет концерт - за это крышу починят в колхозе. Вот судьба таланта в нашей стране. Талант здесь никому не нужен. Об этом мы и захотели снять фильм - об очень талантливых и очень одиноких людях, которые живут в красивом столичном городе. И о том, что если человек талантлив, он никогда не будет завидовать другому таланту. Наоборот, при встрече с подобным явлением он и сам еще больше расцветает.

«АиФ»: - Как вы оказались в режиссерском кресле?

Л.Г.: - Случайно. Можно сказать, против своей воли. У нас должен был снимать другой режиссер, но он неожиданно пропал за неделю до съемок. Что нам было делать? Процесс запущен, люди получают зарплату, надо срочно принимать решение. Хорошо, что появился Дима Коробкин, мы ему очень благодарны. Он очень хороший оператор, но тут ему пришлось стать и режиссером. И мне тоже. Ведь все смотрят на меня, ждут указаний. И я должна что-то говорить, делать. После съемок Дима ушел на другую картину, и я вновь осталась одна. И мы вместе с гениальным монтажером Ольгой Гриншпун собирали фильм вместе. Она монтирует - я рядом. Перезапись, звук - тоже я. Я не хотела в титрах называть себя режиссером. Но мне сказали: «Ну, что ж ты, работала-работала, старалась». В общем, настояли, чтобы я поставила свою фамилию. А я очень не хотела. Сопротивлялась. Потому что я знала... Я помнила, как меня уничтожали после книги. Говорили, что это не я писала, много чего говорили.

«АиФ»: - Получается, что «Пестрые сумерки» - ваше авторское кино. Вы ведь еще и музыку написали.

Л.Г.: - Да. И композитором я себя тоже называть не хотела. Я помню, как в 1965-м году, когда еще не было никаких «евровидений», а были простые конкурсы советской песни. И я написала для такого конкурса песню «Праздник победы». И она получила первый приз. И когда узнали, что песню написала Гурченко! Как меня уничтожали! Но я видела, как мою картину приняли зрители. И это для меня главное.